Во все времена историки ищут разгадки сокровенных духовных и политических движений, обращаясь к аналогичным ситуациям в прошлом.

Одной из своеобразных особенностей русской истории, особенно в её смутные времена, было появление всякого рода самозванцев и шарлатанов на верхах власти. Нередко они дорывались даже до управления политической жизнью страны или оказывали на неё серьёзное влияние, используя наивную доверчивость какой-то части русской элиты или нередко и русских масс. Так, русские люди поверили в «Лжедмитрия I» Гришку Отрепьева, которого поддерживала часть боярства, пока он не проявил своей слишком серьёзной склонности к демократизму и не начал двигать Русь по направлению к западноевропейской культуре. Некоторые дворяне поддерживали даже бунтовщика Емельяна Пугачёва, признав его настоящим царём Петром III (история подпоручика Михаила Шванвича). Пользовался огромной поддержкой русской властной элиты в десятилетие перед революцией некто Григорий Распутин. И так же, как сегодня, многие наблюдатели не без основания подозревают, что политический курс страны определяет не президент, а какая-то тёмная сила в его окружении, так и в начале века многие были убеждены, что не легитимный царь Николай II, а тёмный мужик Гришка Распутин осуществлял те роковые политические мероприятия, которые привели к гибели как Россию, так и императора и его семью.

Разгадке феномена Распутина отдавали свои силы многие историки, политологи, писатели. В 20-е годы в одном русском эмигрантском издательстве появился роман «Распутин», написанный Иваном Наживиным [И. Наживин. «Распутин». М.: Изд-во «Росич», 1995 ], бывшим толстовцем, превратившимся в зрелые годы в фанатичного монархиста. Распутин представлен в романе не как уникальное явление, а как зеркальное отражение мерзких сторон русского народа, среди которых самое страшное для Наживина предательство: нация предала своего царя, а возможность такого предательства была подготовлена народным послом при царском дворе — мужиком Гришкой Распутиным. [Интересно, что в первой записи в своём дневнике после от речения Николай II жалуется на всеобщую измену.]

А в незавершённой повести писателя диссидента Андрея Амальрика«Распутин» [А. Альмарик. «Распутин». М.: Изд-во Слово, 1992 ] «старец» выглядит даже в чём-то привлекательным. Разыскивает неизвестные материалы о Распутине и Эдвард Радзинский [«Распутин. Жизнь и смерть». М.: Вагриус, 2000, 2003, 2011 ], увлекающийся прежде всего детективными эпизодами русской истории.

Сохранилось множество воспоминаний о Распутине, но, увы, кажется, никому до последнего времени не удавалось нарисовать, так сказать, монографический образ мужика, сыгравшего такую трагически тёмную роль в истории развала России.

И вот, наконец, такая монография вышла. Автор её — австрийская исследовательница Элизабет Хереш (нем.), известная на Западе своими биографиями последних русских царей.

Книга «Распутин. Секрет его могущества» [E.Heresch. «Rasputin – das Geheimnis seiner Macht». Langen Müller, München 1995] весьма объёмна, в ней около 500 страниц. Всё, что в книге сообщается о Распутине и его окружении, подтверждается приводимыми автором документами: воспоминаниями знавших «старца», секретными докладами следившей за ним полиции, материалами из архивов, в частности — германского министерства иностранных дел, письмами царицы и Великих княжон к Распутину, а также его безграмотными записками ответами на эти письма (часть из них приводятся в книге в виде фотографий).

Западная исследовательница не обладает склонностью русских историков к розыскам каких-то мистических свойств Распутина. Для неё Распутин — никакая не загадка. Любые его действия находят в книге чисто рациональные объяснения. Не Распутин, примитивный тёмный мужик, имевший некоторые гипнотические способности, а русская власть и русский народ должны быть разгаданы, чтобы понять феномен Распутина — таков пафос книги Элизабет Хереш.

Э. Хереш ищет объяснения власти Распутина в духовном состоянии нации, западному человеку не совсем понятном. С трудом скрывая своё удивление, она пишет о долгих беседах Николая II, человека достаточно образованного, властелина огромной империи, достигшей к тому времени больших успехов во всех областях жизни, с невежественным, во всех смыслах нечистоплотным мужиком. В одном месте книги всё же высказывается предположение: видимо, у русских есть какой-то непонятный для западного человека пиетет перед представителями народа, причём самыми тёмными; возможно, русские наделены какими то мистическими свойствами?

Вполне понимая чувства царицы Александры Фёдоровны, для которой Распутин был целителем сына, Э. Хереш никак не может взять в толк, почему из этого следует такое безграничное доверие императора к любому политическому бреду Распутина; как могла царица так близко подпустить его к себе, что молва приписывала ей даже интимную с ним связь.

В книге приводится письмо германского императора Вильгельма II, кузена русского царя, обращенное к Александре Фёдоровне: «До меня дошли ужасные сообщения о твоём и Ники восторге от этого «старца». Мне это совершенно непонятно. Мы помазанники Божьи, и наши поступки должны быть столь же чисты перед Богом, и мы не должны ничего предпринимать, что дало бы повод для людской критики. Но эта ваша симпатия ставит вас на один уровень с плебсом».

В феномене распутинщины Э. Хереш разглядела и определённую связь между ориентациями декадентствующей части интеллигенции и играми с мистикой при дворе. (Хотя надо сказать, что и среди широких слоёв народа и среди интеллигенции никакого особенного пиетета перед Распутиным не ощущалось — только отвращение.)

Э. Хереш вовсе не считает Распутина ординарной личностью. Она не отрицает, что он обладал способностями, которые могли поразить людей, склонных всё объяснять воздействием каких-то таинственных сил. В юности Распутин демонстрировал умение усмирять взбесившихся лошадей и обнаруживать конокрада в уважаемом всеми мужике. Он действительно (по крайней мере, дважды) спас жизнь наследника, когда самые лучшие медики находили состояние Алексея безнадежным.

В книге Хереш скрупулёзно прослеживается весь жизненный путь Распутина; в этом тёмном герое русской истории раскрываются определённые психологические сложности. Довольно рано сам Распутин обнаружил в себе те отклонения от нормальной психики, которые медики называют эротоманией, а сам Распутин — сатанинским вожделением. Уверовав, что сможет победить в себе дьявола хождением по святым местам, Распутин прошёл более 3000 вёрст в своём паломничестве, был в Киеве, на Афоне.

Увы, наблюдения над жизнью священства и монашества не укрепили его уважения к официальной Церкви: он убедился, что жизнь в монастырях не отличается стерильной нравственной чистотой, и потому сделал вывод, что в сексе есть «нечто священное». Он стал открыто проповедовать, что «плоть побеждается плотью» и что его сексуальная мощь должна служить Богу.

Э. Хереш раскопала документ — отчёт тобольских священников, в котором подтверждается отпадение де-факто Распутина от православной Церкви и его участие в хлыстовских радениях с их свальным грехом. Как раз хлысты и подводили религиозную основу под распутство: не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасёшься, плоть побеждается плотью и т. п.

И всё же Распутин употреблял огромные усилия, чтобы до царского двора не дошли слухи о его оргиях со светскими дамами. И хотя весь Петербург говорил о распутной жизни Григория, ни царь, ни царица в это не верили и считали его «святым старцем». Они не верили даже агентурным сообщениям полицейских сыщиков.

Австрийская исследовательница феномена Распутина обращается не только к историческим источникам — она консультируется у современных психологов, химиков, этнографов с целью объяснить чудеса, производимые Распутиным. Из накопленного материала она делает вывод, что ничего загадочного (а тем более святого) в этом тёмном мужике не было. Наследника Распутин, разумеется, вылечить не мог, он лишь приглушал симптомы болезни своими гипнотическими способностями. В книге приводится полицейское донесение, что Распутин брал уроки у знаменитого французского гипнотизёра, жившего в Петербурге.

Оказывается, ничего таинственного не было в стойкости организма Распутина к яду, который ему всыпали в пирожные и в вино убийцы. Яд всё же по действовал сразу (это немедленно отразилось в движениях Распутина, а главное, в цвете его лица), но не смертельно — и не из за каких-то мистических свойств старца, а потому, что заговорщики хранили яд неправильно, а затем вино нейтрализовало его действие — таково заключение современных учёных, которым Хереш прочитала воспоминания убийц, пришедших в панический ужас при виде «воскрешающегося» Распутина.

И стреляли они, вероятно, неумело, а потому Распутин действительно был жив, когда его тело бросали в Малую Неву. И никакого детектива, как этого хотел бы Э. Радзинский, не было: великий князь Дмитрий Павлович в Распутина не стрелял.

Распутин стал роком для монархии независимо от того, действительно ли он играл такую роль в российской политике, какую ему приписывали враги монархии, или же не оказывал никакого влияния на решения царя, как утверждают монархические источники. Суть в том, что царское семейство оказалось благодаря Распутину изолированным от народа, и, как показано Александром Солженицыным в «Красном колесе» и в уже упоминавшемся романе И. Наживина, никто пальцем не шевельнул в марте 1917 года, чтобы спасти трон.

Роковую роль сыграла и та сакрализация царской власти, которая лишила императрицу какой-либо готовности прислушиваться к мнению разумных представителей русского общества, критиковавших её, говоря современным языком, «кадровую политику».

Александра Фёдоровна сказала как-то: «Люди не имеют права судить о царе, во всяком случае о его поступках. Он помазанник Божий и возносится над любым обществом». И важнейшие посты в государстве получали по её настоянию не те люди, которые могли бы принести благо России, а те, которые были лично преданы трону (царица их, как и Распутина, называла «друзьями», ни в какой степени не предчувствуя, что именно они её и погубят). А ведь было тогда даже около трона немало действительно умных и честных людей, не переносивших Распутина и сознававших, как опасен он и для трона, и для России вообще. Это и блестящие государственные мужи Сергей Витте и Пётр Столыпин, и сестра царицы, истинно святая женщина Великая княгиня Елизавета Фёдоровна, и фрейлина Софья Тютчева, внучка поэта Федора Тютчева, и практически вся русская интеллигенция. Да и самые простые рабочие, которые после убийства Распутна организовали защиту князя Феликса Юсупова от полиции.

И когда Распутин обратился «на ты» к председателю Думы Михаилу Родзянко, тот ему пригрозил: «Если ты посмеешь мне тыкать, я вытащу тебя за твою грязную бороду из Петербурга».

Но и царь, и царица не только не вышвыривали «святого старца», обращавшегося и к ним «на ты», но даже и оберегали его от многих неприятностей, лишая доверия и даже постов таких людей, как Столыпин и Родзянко. В результате, как это подтверждается множеством документов, вокруг Распутина собрались самые страшные тогда враги России: немецкие шпионы и русские революционеры. Среди этих последних был и ближайший помощник Владимира Ленина Владимир Бонч-Бруевич. Это он, используя свои связи, полученные через Распутина, предупредил Ленина в июле 1917 года о готовящемся аресте. Сохранились листы из архивов германской разведки и германского МИД, в которых с удовлетворением отмечалась продажность Распутина и давались рекомендации, как использовать это обстоятельство в германских интересах. О том, что Распутин был окружён немецкими шпионами, знал и учитель царских детей Пьер Жильяр. А морской министр адмирал Иван Григорович, подозревавший, что Распутин получает от царицы сведения о намерениях русского командования и пересылает их немцам, проделал такой эксперимент: он послал в Царское Село сообщение о будто бы готовящемся выходе в море русской эскадры. И на следующий день в этом районе появились немецкие корабли!

Министр внутренних дел Александр Хвостов писал: «Я с абсолютной точностью узнал, что немцы получают большинство информационных материалов о намерениях русского штаба через Распутина».

Э. Хереш повторяет в своей книге слова председателя Временного правительства Александра Керенского: «Без Распутина не было бы и Ленина». Разумеется, Ленин был бы и без Распутина, но вряд ли большевикам так легко было бы без распутинщины разрушить российское государство. Из борьбы между либеральной, демократической Россией, с одной стороны, и распутинщиной — с другой, победительницей вышла третья сила — большевики, отправившие на кровавую расправу и царскую семью, и всех либералов и демократов, которые не успели покинуть Россию.