Герман Фейн (Андреев) | Глазами либерала. Том 1 | «ВКП(б) – партия изменников, предателей...»

Герман Фейн (Андреев)
ВКП(б) – партия изменников, предателей,
заговорщиков, убийц и шпионов

Герман Фейн

Этот исторический факт извлечён не из писаний антикоммунистов эмигрантов, не из исследований буржуазных историков большевистской партии, не из книг диссидентов. Все доказательства истинности этого утверждения почерпнуты автором статьи только из сообщений, содержавшихся в советских (большевистских) средствах массовой информации 30 – 60 годов, а также из недавно ставших доступными советских (большевистских) архивов и в очень небольшой степени – из воспоминаний самих членов этой партии, которые вышли на свободу после длительного пребывания в советских тюрьмах и концлагерях, куда они были заключены как изменники, предатели и/или шпионы в пользу буржуазных разведок, в частности из книги «Крутой маршрут» bookЕвгении Гинзбург-Аксёновой, жены секретаря казанского горкома ВКП(б).

В течение трёх десятилетий (30 – 50-е годы) чуть ли не каждый день в центральных советских газетах, как и в сотнях областных и городских газет советских республик, в районных листках, в сообщениях профсоюзных и комсомольских газет, даже в заводских и институтских стенгазетах, а также в различных справочниках, общественных и специальных журналах, в устных докладах на закрытых партийных и комсомольских собраниях, в воинских частях по всей стране содержалась информация о разоблачении очередного члена ВКП(б) или даже целых групп большевиков в измене, в предательстве и/или в шпионаже в пользу Германии, или Японии, или Польши, или Англии. Эта ин формация даёт исключительно богатый материал для историка ВКП(б).

13 июня 1937 года орган центрального комитета большевистской партии «Правда» опубликовал приказ наркома [народного комиссара – министра] обороны СССР Клима Ворошилова, члена политбюро ЦК ВКП(б), об аресте группы высших советских военачальников, которые уже признались во вредительстве и/или в шпионаже. Для успокоения советских граждан в этом приказе было сообщено, что все эти предатели и шпионы уже расстреляны. Назывались имена этих предателей, и до этого сообщения широко известных, но не как мерзавцы, а как создатели и руководители Красной армии, как герои Гражданской войны против белых и вожди Красной армии, громившие Японию и испанских фашистов.

Этими предателями и шпионами оказались не какие-нибудь незаметные рядовые красноармейцы или лейтенанты, а...

Все эти предатели были членами ВКП(б), а Тухачевский, Уборевич и Якир  – даже членами ЦК, то есть руководства партией. Были членами ВКП(б) и те сорок тысяч командиров Красной армии, которые были разоблачены и казнены как предатели и шпионы.

Среди них – около половины командиров полков, почти все командиры бригад, все командиры корпусов и командующие военными округами, начальники политуправлений округов, около трети полковых комиссаров. Оказались предателями:

Арестован как немецкий шпион (еврей!), генерал-лейтенант авиации, дважды Герой Советского Союза Яков Смушкевич, [Командующий военно-воздушными силами (ВВС) Красной армии, заместитель наркома обороны], сбивший десятки фашистских самолётов в небе Испании во время Гражданской войны в 1936-1937 годы. В 1941 году стало настолько ясно, что он предатель и шпион, что он был расстрелян без всякого следствия и суда лишь по указанию руководителя органов безопасности Лаврентия Берия; такова же участь и генерал-лейтенанта авиации Павла Рычагова, сбившего в небе Испании сорок фашистских самолётов и расстрелянного без суда и следствия как явный шпион и изменник по указанию того же Берия; в самом начале войны – генерал армии Дмитрий Павлов тоже участник Гражданской войны в Испании.

Среди тысяч командиров (офицеров) Красной Армии, обвинённых в государственной измене, множество таких, которые, уже раньше «практиковали» изменническую деятельность: это те офицеры, которые ещё в 1917-1918 годах дважды изменили присяге сначала царю, а потом Временному правительству и стали работать на Союз Советских Социалистических республик, на армию большевиков, уничтоживших ту Россию, которую эти офицеры предали и стали воевать во время Гражданской войны против своих однокашников по царской военной академии, оставшихся верными своей присяге и сражавшихся в белых армиях за Россию.

До того, как они были объявлены изменниками¸ будучи членами ВКП(б), изменили своей присяге полковники генштаба царской армии С.С.Каменев и А. И. Егоров, подполковник царского генштаба А. И. Корк, полковник царской армии И. И. Вацетис, подпоручик лейб-гвардии Семёновского полка М. Н. Тухачевский и сотни царских офицеров, перебежавших на сторону большевиков и таким образом увеличивших собой количество офицеров, заслуживших позорное имя предателей – членов ВКП(б).

Были объявлены изменниками и/или шпионами:

Итак, с 1937 по 1941 год в Красной армии были разоблачены как изменники, предатели, заговорщики и шпионы десятки тысяч членов ВКП(б). И почти все сто восемьдесят миллионов граждан СССР не выразили (по крайней мере, вслух) удивления такой ситуацией, вероятно, не сомневаясь, что от большевиков можно всего ожидать: ведь уже с конца 20-х и, особенно, с начала 30-х годов граждане СССР информировались о массовых разоблачениях членов ВКП(б) (в том числе самых выдающихся деятелей партии и большевистского советского государства) в измене, в предательстве, в заговорах против партии и государства, в шпионаже, так что удивляться было нечему, жители страны привыкли к тому, что большевики готовы совершить любую пакость.

I

Привычка эта вырабатывалась в течение более трёх десятилетий жизни советских людей. Как же можно верить в нравственность даже самых значительных деятелей большевистской партии и созданного ею государства:

Разлагающее влияние большевиков изменников, заговорщиков и шпионов было, как выяснилось, столь сильным, что жёны многих из них и некоторые взрослые дети за предательство и шпионаж были или сосланы в концлагеря, или даже расстреляны. В одной статье уголовного кодекса СССР в перечислении преступлений, караемых законом, значились ЧС («члены семьи врагов на рода»). Почти все жёны предателей и заговорщиков, наказанных за свои преступления, состояли в ВКП(б).

И не только бдительные органы НКВД, но подчас и мужья этих коварных женщин тотчас же после их ареста признавали, что они – предательницы, или заговорщицы, или даже шпионки. Один из руководителей партии и правительства Г. Л. Пятаков, арестованный за своё участие в право-троцкистском террористическом заговоре и приговорённый за это к расстрелу, обращаясь к суду с просьбой о прощении, предложил для подтверждения своей готовности исправиться разрешить ему самому расстрелять свою жену, изменившую не ему, а гораздо хуже – партии.

Другой крупный деятель партии и государства маршал А. И. Егоров писал Ворошилову, что резко осуждает свою жену Галину, арестованную за шпионаж в пользу Польши ещё до разоблачения самого маршала, и поздравляет органы НКВД с успехом в деле её разоблачения (между прочим, она состояла в партии дольше, чем её супруг).

И когда были разоблачены как предательницы жёны даже некоторых высших руководителей ВКП(б) и правительства, чья преданность партии и народу никогда не подвергалась сомнению, они отдавали на заклание своих жён большевичек: пусть и прожили с ними многие годы и растили их общих детей.

Предательницами, заговорщицами, шпионками были объявлены и заключены в тюрьму или сосланы в лагеря:

Пожалуй, чуть ли не единственным высокопоставленным деятелем, который умолял Сталина освободить от ареста жену, был Александр Поскрёбышев, заведующий особым сектором ЦК ВКП(б) и зав. канцелярией генсека партии. Вождь не внял, и Бронислава Поскрёбышева была в 1939 году расстреляна по обвинению в шпионаже, что ни в какой степени не изменило отношения генерал-майора Поскрёбышева ни к партии, ни к её вождю.

А уж что касается жён предателей и изменников, то чуть ли не все они были тоже казнены или сосланы в концлагеря за предательство или шпионаж:

Невозможно перечислить всех казнённых или загубленных в Гулаге жён большевиков изменников и заговорщиков. Почти все они были членами ВКП(б), что значительно корректирует в сторону увеличения статистику предателей в ВКП(б). [Роберт Конквист называет цифру арестованных за предательство, за участие в заговорах и в шпионаже между январём 1937 года и декабрём 1938 года около пяти миллионов; около одного миллиона расстреляны; из них членов ВКП(б) предположительно несколько тысяч.]

II

Десятки тысяч членов ВКП(б), отданных под суд и наказанных за измену и шпионаж, признали на суде свою вину. В своих изменах, в участии в заговорах, в шпионаже признавались, в частности, член политбюро и редактор партийных газет Н. И. Бухарин, который в последнем слове на суде сказал, что «чудовищость его преступлений безмерна»; главком вооружённых сил республики И. И. Вацетис, не только признавший выдвинутые против него обвинения, но и назвавший на следствии 20 соучастников своих преступлений; нарком по военным делам Г. Д. Гай, написавший из тюрьмы наркому Ягоде: «Умоляю дать мне возможность искупить свою вину перед партией, перед её вождём товарищем Сталиным и вернуть меня на работу в органы НКВД» [это после страшных пыток, учинённых над ним тружениками НКВД]; секретарь ЦК ВКП(б) И. А. Зеленский, сказавший в последнем слове на суде: «Мои преступления перед партией, перед страной и перед революционным народом велики, поэтому я не вижу никаких мотивов, никаких оснований искать обстоятельств, смягчающих мои преступления и вину»; секретарь ЦК ВКП(б) К. Б. Радек, заявивший в последнем слове на суде: «Я борюсь не за свою честь, я её потерял, я борюсь за признание правдой тех показаний, которые я дал»; нарком земледелия М. А. Чернов: «Я дал искренние правдивые показания. Я не могу загладить своих преступлений – они слишком велики»; В. Ф. Шарангович, секретарь ЦК КП(б) Белоруссии: «Я прочувствовал весь кошмар совершённых мной изменнических, предательских преступлений».

Среди тысяч, признавших свою вину членов ВКП(б), находились и единицы, вину свою на последнем слове в суде отрицавшие: это армейский комиссар 2 ранга Антон Булин [Член партии с 1914 года, зам. начальника главупра РККА]; комкор Борис Горбачёв [Командующий войсками Уральского военного округа]; Николай Крестинский [Секретарь ЦК партии и нарком финансов]: «Я не совершил ни одного из тех преступлений, которые вменяются лично мне», после чего процесс над ним был немедленно прерван, Крестинский уведён из зала суда, а по возвращении заявил, что вину свою всё же признаёт; Алексей Кузнецов [Секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б)]: «Я был большевиком и останусь, какой бы приговор вы мне ни вынесли. История нас оправдает»; комкор Альберт Лапин [Помощник командующего ВВС Белоруссии]: «Мне надоело жить. Меня сильно били, поэтому я дал ложные показания и наговорил на других. Я ни в чём не виноват»; Левон Мирзоян [Первый секретарь Казахского крайкома КП(б)]: «Я 22 года верно служил партии и народу и никогда интересов партии не предавал, клянусь жизнью своих детей».

И кажется, только один, генерал армии Дмитрий Павлов с маленьким кругом друзей, усомнился в массовом предательстве командиров Красной армии и обратился к Сталину с призывом прекратить репрессии в армии: «Врагов народа у нас оказалось столько, что я сомневаюсь, что все они были врагами». (Из контекста этого обращения видно, что Павлов имеет в виду только армию).

Наивный Павлов, как и другие сомневавшиеся в таком обилии преступников в ВКП(б), полагал, что он лучше, чем руководители партии, знает, сколько в партии предателей, заговорщиков, шпионов.

Вожди же партии не нуждались ни в решении судов, ни в признании арестованных: они до всяких судов над членами партии и до их признаний знали, какова нравственность членов их партии, и указывали органам НКВД и госбезопасности, кого надо за измену расстреливать.

А на чьи, как не на их, свидетельства следует ссылаться, утверждая, что ВКП(б) была партией предателей, заговорщиков и шпионов?

Руководители партии, члены её высшего органа – политбюро ЦК – или направляли в НКВД списки предателей, или же просто в устной форме сообщали стражам госбезопасности, какой очередной большевик совершил преступление против партии и государства.

В архивах сохранились 383 «расстрельных списка», одобренных главой партии, её генеральным секретарём Сталиным, и членами политбюро Молотовым, Кагановичем и др. Списки эти включают 44 с половиной тысячи имён. Около некоторых из них замечания  – «жена врага народа, сын врага народа». Все, обозначенные в этих списках, расстреливались или ссылались в концлагеря. Так что даже только по этим спискам можно узнать, сколько же было предателей в ВКП(б). А ведь такие списки составлялись не только в политбюро, но и в других органах партии: в центральных комитетах партии (например, секретарь ЦК КП(б) Украины Постышев составил такие списки на всех секретарей обкомов), в обкомах партии, да ведь и героический отряд партии НКВД не дремал. И множество рядовых членов партии сообщали (доносили) в НКВД на своих однопартийцев, явных предателей. Такие бдительные сыны партии имелись и в научно-исследовательских институтах, и в литературных организациях. В советских газетах 20 – 50 годов помещались регулярно «сигналы» о необходимости разоблачить того или иного учёного или писателя, члена партии.

Была распространена система лимитов. Её придумал сам Сталин, упрекавший партийных руководителей и органы НКВД в невыполнении лимитов на разоблачение врагов партии. Были лимиты и на расстрелы. Так, один из руководителей органов безопасности Закавказья Сергей Гоглидзе получил из центра лимит на расстрел 1500 человек.

Для ареста большевика далеко не всегда требовались серьёзные доказательства его вины. Достаточен был и донос. Так, в 1937 году Сталин получил письменный донос на наркома юстиции Георгия Ломова-Оппокова и переслал его Молотову, сопроводив резолюцией: «За немедленный арест этой сволочи». Ломов был расстрелян. Зав. отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б) Георгий Маленков выдал санкцию на аресты практически всех старых кадров большевизма. В Армении он арестовал почти весь армянский партаппарат.

Под смертными приговорами тысяч большевиков стоит подпись секретаря ЦК КП(б) Украины Никиты Хрущёва.

Один из главных руководителей партии и государства Л. Берия подчас вообще не нуждался ни в каких расследованиях и собственной рукой (или сапогом) избивал или убивал видных большевиков (например, командиров Военно-воздушного флота Смушкевича и Рычагова), когда подозревал их в измене. И начальник штаба Дальневосточного фронта Г.  Штерн был расстрелян просто по его приказу.

Сценарии расправ писал подчас сам Сталин.

Да и каждый член ВКП(б) не сомневался, что чуть ли не все его однопартийцы  – потенциальные предатели, заговорщики или шпионы, органам госбезопасности нужно только их разоблачить. И когда какого-нибудь большевика, который знал точно, что только он один чист пред партией, эти самые органы, обвиняя его в предательстве или шпионаже, бросали в камеру, в которой сидели уже десять его однопартийцев, он с ними не желал общаться, уверенный, что они, конечно же, предатели, ему не чета (см. главу 11. «Благонамеренные» book в «Архипелаге ГУЛАГ» Александра Солженицына, рассказы о таких эпизодах в «Крутом маршруте» Е. Гинзбург).

Однажды серым вечером 1937 года к автору этой статьи, тогда подростку, пришёл его дядя, старый большевик, парторг Магнитогорского комбината. Он достал из внутреннего кармана пиджака свой партбилет члена ВКП(б), торжественно поднял его над носом племянника и заявил: «Я знаю, что завтра меня арестуют, но я кристально чист перед партией. Одного не могу себе простить, что я вчера подавал руку этому предателю Крестинскому»  (в том, что Крестинский – шпион и вредитель, мой дядя ни секунды не сомневался: ведь этот нарком накануне был арестован органами).

Подведём первый итог: данное в названии этой статьи определение ВКП(б) как партии предателей, изменников, заговорщиков, шпионов полностью подтверждается не с подачи антисоветчиков, антикоммунистов, буржуазных историков, а во первых, признаниями на судах самих большевиков, а во вторых (и это самое веское доказательство), мнением о членах этой партии как её руководителей, так и рядовых её членов.

III

Казалось бы, после всех приведённых свидетельств о размахе предательств, измен и шпионажей в рядах ВКП(б) уже никогда не отмыться этой партии от определения её как партии изменников, предателей, заговорщиков и шпионов, данного ей в названии этой статьи. Такой она и выглядела в глазах жителей Советского Союза на протяжении 30, 40 и 50 годов.

И вдруг партийное и государственное руководство СССР в начале 60-годов объявило на весь свет, что все эти миллионы как членов партии, так и рядовых граждан страны, обвинённых во вредительстве, шпионаже, в участии в заговорах, совсем не виноваты, а потому – как невинно осуждённые – посмертно реабилитируются или же, если они ещё живут в лагерях или в ссылках, отпускаются на свободу и тоже реабилитируются!!!

Родные сотен тысяч убиенных и ещё оставшиеся в лагерях и в тюрьмах реабилитированные большевики до самого конца правления в стране компартии в 1991 году получали официальные разъяснения, что в действиях названного лица «не обнаружено состава преступления».

В 1961 году генеральный прокурор СССР Роман Руденко заявил: «С точки зрения юридических норм не было никаких доказательств не только для осуждения, но даже для суда над этими людьми. Всё обвинение было построено на их собственных признаниях, вырванных у них путём применения психологических и физических пыток».

Естественно, ожидая от граждан страны и наблюдателей всего мира вопроса, как же это получилось, что миллионы невинных людей были объявлены предателями, шпионами и заговорщиками и были загнаны в концлагеря и даже расстреляны, руководство партии и государства объяснило это тем, что следственные органы и некоторые работники НКВД КГБ в своей работе «нарушали принципы социалистической законности».

Не соответствующими «принципам социалистической законности» назывались, во первых, приговоры, вынесенные лишь на основании признаний под следственных в совершённых ими преступлениях без предъявления им иных улик, и, во вторых, применение физических мер воздействия (попросту – пыток) с целью добиться у подследственного как раз признания во вменяемом ему преступлении.

Объяснение это весьма лукавое: никакого нарушения социалистических норм правосудия в этом не было: как рассмотрение признания подсудимого «царицей доказательства», так и право следователей применять пытки разработаны как раз социалистическими правоведами.

Сформулировали принцип признания подсудимого как решающей улики два главных прокурора – первым был Николай Крыленко [В 1923 – 1924 годах – председатель Верховного суда СССР, в 1929 – 1931 годах – прокурор РСФСР, в 1936 – 1938 годах – нарком юстиции СССР], сам приговорённый к расстрелу в 1938 году на основании лишь его признательных показаний, вторым – Андрей Вышинский [В 1931 – 1933 годах – прокурор РСФСР, в 1935  – 1939 годах – прокурор СССР], который был высоко оценён руководителями партии и государства (6 орденов Ленина), и который сделал выдающуюся карьеру, пройдя путь от прокурора до заместителя председателя Совнаркома СССР в 1939 – 1944 годах, министра иностранных дел СССР в 1949 – 1953 годах и закончил свою деятельность на благо социализма представителем СССР в ООН в 1953 – 1954 годах. Никогда никто в стране не высказывал сомнений, что юридические взгляды Вышинского противоречат социалистическому правосознанию. Более того, он многие годы возглавлял институт государства и права Академии наук СССР, который много лет даже после ХХ съезда КПСС, обличившего практику советских судов, опиравшихся на юридические откровения Вышинского, носил его имя.

Рассмотрение признания подсудимого как единственно существенного доказательства его преступления не было в судебной практике ни одной цивилизованной страны, кроме как страны социалистической.

Справедливо возмущаясь этим положением в юридических документах и в практике судов социалистического Советского Союза, мы должны всё же при знать его прогрессом в развитии большевистской юриспруденции: до того, как его провозгласил Крыленко, большевики расстреливали людей, руководствуясь не какими-либо юридическими законами, а чувством «революционного правосознания» или приказами председателя Совнаркома Владимира Ленина и председателя ВЧК Феликса Дзержинского. В инструкции по красному террору, опубликованной в одной газете ЧК, один из заместителей Дзержинского Мартын Лацис, расстрелянный в 1938 году, учил следователей-большевиков: «…не ищите на следствии материала или доказательств того, что обвиняемый действовал словом и делом против советской власти. Первый вопрос: к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, образования, воспитания. Эти вопросы должны определить судьбу обвиняемого». Даже в 1965 году на съезде писателей социалистического реализма большевик Михаил Шолохов под аплодисменты присутствовавших заявил, что напрасно тянули судебную тягомотину с Андреем Синявским и Юлием Даниэлем: их надо было расстрелять, руководствуясь принципом революционного правосознания.

Таково было представление о праве в досоциалистическом советском государстве. Большевики же, расстрелянные в 30 – 50 годах, были осуждены за их предательства и шпионаж по законам социалистического государства, а как говорили древние римляне: dura lex sed lex («суров закон, но это закон»), так что если в 30 – 50-е годы подсудимые приговаривались на основании социалистического закона, приговор был законным.

Разрешение же на применение пыток было совершенно логичным следствием правила о признании арестованного как высшей улики его преступления. Надо же войти в положение следователя: его работа оценивалась по тому, сколько его подследственных признавалось в своих преступлениях. И естественно, что если они упорствовали и не желали признаваться, ничего не оставалось делать, как выбивать из них признания; и не нужно было напрягаться в поисках каких то улик: никакой суд в социалистической стране при вынесении приговора по политическому делу не нуждался в каких-либо уликах, если главная улика – признание – уже имеется.

Следователи (заметим – все они члены ВКП(б), строящей социализм), были мастерами своего дела. Зам. начальника управления НКВД по Ленинградской области, член партии с 1913 года Л. М. Заковский хвалился: «Попади мне в руки Карл Маркс, он бы тут же сознался, что был агентом Бисмарка». Во время его правления в Ленинграде было расстреляно 45 тысяч человек (большинство  – члены партии), признавшихся после пыток в предательстве и организации заговоров.

Известно также, что пытки были одобряемы и даже рекомендуемы руководством большевистской партии, строившей в СССР социализм.

23 февраля 1937 года пленум ЦК ВКП(б) постановил (по рекомендации Хрущёва): «ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь (!) в отношении явных и не разоружившихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный».

А в конце тридцатых годов Сталин вместе с ещё одним членом политбюро ЦК ВКП(б) написал письмо сотрудникам НКВД, в котором рекомендовал при менять пытки на следствиях над «врагами народа». («Ведь подвергаются же пыткам наши товарищи коммунисты в застенках капиталистических стран!»)

Да и сам строитель социализма Сталин присутствовал на пытках арестованных, подозреваемых в соучастии в покушении на Кирова.

В общем, никакого нарушения социалистической законности в судах над большевиками не было…

Тем не менее, ясно, что чуть ли не миллион большевиков был в 30 – 50 годах наказан за то, чего они не совершали.

Нельзя было бы называть ВКП(б) партией предателей, заговорщиков и шпионов, только если бы её членов судили по законам демократическим, либеральным. Но вина членов этой партии выявлялась по законам страны, в которой их судили и приговаривали,  – по законам социалистическим.

Уничтожение миллионов большевиков – это безусловное предательство партии и государства. А осуществляли это – пыточных дел мастера и убийцы – члены ВКП(б), так что реабилитация их жертв вовсе не означает отказа от обозначения ВКП(б), предлагаемое в названии этой статьи: место ошибочно обвинённых занимают сотни тысяч других членов ВКП(б), бесспорно виноватых в предательстве, в убийствах, в насилиях всякого рода: все эти прокуроры, следователи, судьи, охранники тюрем и лагерей, палачи-расстрельщики и надсмотрщики, почти все доносчики на своих товарищей по партии были теми членами ВКП(б), которые не признаниями своими, а прямыми действиями, расстреляв одних большевиков и замучив других, полностью разоблачили эту партию как партию предателей и убийц.

И этих предателей и заговорщиков против партии и государства невозможно, казалось бы, оправдать, однако ни один из них не был за свои преступления не только судим, но даже и не был исключён из партии и после разъяснений, что миллионы невинных большевиков были ими казнены или замучены. Следовательно, опять-таки не какие-нибудь диссиденты и буржуазные исследователи, а сама большевистская партия косвенно призналась, что она и после ХХ съезда оставалась партией предателей, заговорщиков, убийц, только освободив от этого обвинения одних большевиков, она обнаружила предателей и убийц  – в группе других.

А члены КПРФ, наследницы ВКП(б), во главе с председателем этой партии Геннадием Зюгановым и сегодня восхваляют главного заговорщика и предателя Иосифа Сталина, организовавшего процесс изничтожения большевиков, направлявшего этот процесс и руководившего боевиками НКВД КГБ, которые решали самыми зверскими способами задачу заговора – уничтожение партии.

Сталина обвинил в предательстве и заговоре против большевиков ещё в 1939 году Фёдор Раскольников [Член партии с 1910 года, член Реввоенсовета Республики (с 1918), в 1920  – 1921 годах — командующий Балтийским флотом]: «Вы начали кровавые расправы с бывших троцкистов, зиновьевцев и бухаринцев, потом перешли к истреблению старых большевиков, затем уничтожили партийные и беспартийные кадры, выросшие во время Гражданской войны и вынесшие на своих плечах строительство первых пятилеток, организовали истребление комсомола». Неопровержимую точность этих обвинений подкрепляет синодик убиенных и замученных в концлагерях большевиков, приведённый в начале этой статьи.

И несмотря на все эти факты, руководители партии даже после XX и XXII съезда находили доводы, обеляющие Сталина, например: какие бы «ошибки» (!) ни совершал этот предатель, он всё же имел во всяком случае одну великую заслугу перед партией  – он последовательно боролся со всякими уклонами.

Только такая преступная партия, как ВКП(б), идентифицировала понятия фракция и оппозиция руководству партии с деяниями, которые должны наказываться смертью: ни в какой другой партии в мире (кроме ещё нацистской в Германии) фракционная деятельность, внутрипартийная оппозиция не рассматривались, как преступления против этой партии и тем более против государства. И даже тогда, когда в СССР начали сотнями тысяч реабилитировать невинно убиенных, до самых последних дней существования КПСС никакие комиссии (как правило, состоявшие из бывших членов этой партии) не решались реабилитировать тех убиенных вождей партии, которых обвинили в самом страшном преступлении – во фракционной деятельности. Только в 1988 году, то есть почти через тридцать лет после XX съезда и всего за три года до конца власти КПСС в стране, были реабилитированы (посмертно) Зиновьев, Каменев, Рыков, Бухарин, большевики, которые подчас находились в оппозиции к генеральной линии партии, олицетворяемой Сталиным.

И сегодняшние почитатели Сталина, восхваляющие такую его борьбу с оппозицией, являются изменниками, предавшими память об убиенных единомышленниках большевиках.

Тот, кто сегодня считает себя коммунистом, стоит перед выбором, кого он считает своими предшественниками: возглавляемых Сталиным убийц большевиков или их жертвы – большевиков основателей партии и советского государства. Третьего не дано.

Выбор этот осложняется тем, что многие палачи сами стали жертвами, но осудили их не за реальные измены, не за палачество и садизм, а за вымышленные преступления, которых они не совершали. ВКП(б) убийц не наказала, тем самым одобрив их деятельность по массовым убийствам большевиков (тем более прочих граждан страны  – но об этом в конце статьи).

Официально реабилитированные и восстановленные в партии, то есть не наказанные за свои преступления против большевиков и прочих граждан:

Это лишь незначительная часть членов ВКП(б), арестовывавших большевиков, пытавших их, осуществлявших их казни и не наказанных за это.

Можно лишь по пальцам пересчитать членов ВКП(б), которые за свои реальные преступления были наказаны и не реабилитированы. Назову двух:

Но и руководители самой партии не только не были наказаны за организацию убийств, но, совершая эти преступления, делали стремительную карьеру в партии: Никита  Хрущёв, Лазарь Каганович, Вячеслав Молотов, Георгий Маленков – в сущности, вся головка ВКП(б).

Самую блестящую карьеру сделал самый большой преступник – Иосиф Сталин, который нёс ответственность практически за убийства и мучения миллионов большевиков (и других граждан) и тем не менее прославлялся ВКП(б) как мудрый вождь коммунистов всего мира и избирался ею систематически в генеральные секретари. Только в такой преступной организации, как ВКП(б), мог быть вождём величайший преступник в истории человечества.

Подчас выжившие после пыток и выпущенные после многолетней отсидки в концлагерях большевики очень надеялись встретить где-нибудь на улице Москвы своего мучителя-однопартийца и бросить ему в лицо слова презрения и гнева. Генералу Александру Горбатову этого очень хотелось. Он написал в «Воспоминаниях»: «…я случайно узнал, что фамилия моего изверга следователя, Столбунский. Не знаю, где он сейчас. Если он жив (а генерал в общем-то знал, что все эти коммунисты-садисты ходят по нашим улицам и наслаждаются жизнью, – Г. А.), то хотел бы, чтобы он смог прочитать эти строки и почувствовать моё презрение к нему. Думаю, что он это и тогда хорошо знал. До сих пор в моих ушах звучит зловеще шипящий голос Столбунского, когда меня, обессилевшего и окровавленного, уносили: "Подпишешь, подпишешь"».

Но, может быть, больше всего пытаемый большевик страдал даже и не от телесных мук, а от сознания, что в его партии хозяйничают садисты. Такие страдания армейского комиссара Крымова описал в романе «Жизнь и судьба» Василий Гроссман: Крымов был в совершенном отчаянии, что его, большевика, коминтерновца, избивает человек с таким же, как его, партийным билетом в кармане. Он не понимал, что его ВКП(б) – партия изменников, заговорщиков и садистов.

А искать преступников, не наказанных за их предательство, было не так уж трудно: главари их спокойно, не прячась, стояли на трибуне мавзолея по два раза в год – иди и смотри на них.

IV

Трагикомический парадокс состоит в том, что все эти большевики, несчастные жертвы социалистической законности, сами активно участвовали в её создании и функционировании. Это они, пренебрегшие категорическим императивом немецкого философа Иммануила Канта «не делай другому того, что ты не хочешь, чтобы это делали тебе», в конце 20 – начале 30 годов с помпой проводили один судебный процесс за другим, которые были репетицией процессов над ними самими.

В 1928 году слушается Шахтинское дело о вредительстве инженеров (их не жалко – они не наши – не большевики). Подсудимые выступали на суде с ошеломляющими признаниями и самобичеваниями. И без всяких улик, на основании лишь этих признаний им были вынесены зверские приговоры. А в зале суда сидели и аплодировали эти самые большевики, не сознавая, что присутствуют на жутком спектакле, где разыгрываются сцены из их будущего.

А те, кто не присутствовал в зале суда, с удовлетворением читали в газетах, как наказаны эти вредители, сами признавшиеся в своих преступлениях.

И через три года, в конце 1930-го, проводится процесс Промпартии, на котором все подсудимые взваливают на себя любую омерзительную чушь. И опять не было ни одного слова протеста, возмущения со стороны большевиков, а только радостные возгласы о победе над врагами народа и призывами к органам ГПУ и дальше расправляться таким же образом с врагами партии и Советского государства.

Эти призывы были услышаны…

В общем, «ты этого хотел, Жорж Данден!».

В 30 – 50-е годы партийные вожди и идеологи навязали массам представление, что тот, кто предал партию или коммунистическое государство, есть «враг народа», ибо партия и народ, советское государство и народ – понятия-де – тождественные.

Читатель этой статьи, конечно же, заметил, что я не использовал в ней это выражение.

Знакомясь с сотнями приговоров, вынесенных в СССР в 30 – 50-е годы, я обнаружил, что подсудимым вменялись измены партии, государству или и тому и другому, но не народу: «Враг народа» – это пропагандистский ярлык, позаимствованный у французских якобинцев, а не юридическое понятие.

А между тем на протяжении всей истории Советского Союза им правила партия – ВКП(б) – с её органами безопасности (чекистами), действия которой в стране дают юридическое основание определять её как врага народа, а потому следовало бы написать другую статью и дать ей другое название: «ВКП(б) и чекисты – враги народа», обращаясь уже не только к большевистским источникам.

В этой статье я обвиняю в различных преступлениях против партии и государства лишь отдельных членов ВКП(б), тем самым имплицитно признавая, что в партии были и честные коммунисты.

Писать статью «ВКП(б) с её чекистами – врагами народа» я, по крайней мере теперь, не предполагаю. Но если бы такую статью я написал, из неё вытекало бы, что все члены этой партии несут ответственность за её преступления уже не перед партией и государством, а перед народом.

Сейчас же я могу лишь просто перечислить главные эпизоды из истории ВКП(б) и ЧК (ОГПУ НКВД КГБ), которые дадут вероятному автору статьи материал для подтверждения корректности тезиса: «ВКП(б) с её опричниной, возглавляемая Иосифом Сталиным, – враг народа»:

Разумеется, это далеко не полный перечень эпизодов, подтверждающих тезис «ВКП(б) – враг народа»…

Издательство «ОнтоПринт», 2012-2021
ISBN 978-5-905722-58-5